Рубрика: Материалы

«На пригорке рядом с детским садиком летом ночью спали. Очень дружные были»

Рассказчик: Наталья Александровна Зеленкова.
Собеседник: Екатерина Ойнас.
Дата интервью: 2 февраля 2024 года.

 

Когда и где вы родились?

Родилась я 18 января 1939 года в Коломне, в роддоме, который находился на улице Комсомольской, теперь там наркологический центр. Потом меня принесли в дом, который находился напротив храма Михаила Архангела. Там на углу стоял дом каменный, в этом доме жили несколько семей, там жила моя бабушка, и туда меня привезли. Через полгода дали комнату в коммунальной квартире на Пионерской, она называлась раньше Конной площадью. В коммунальной квартире жили три соседки.

Сколько вам было лет, когда вы переехали?

Мне было несколько месяцев.

В каком составе переехали?

Мама с папой и я – трое. Дали комнату. Мама была так счастлива! Она свой узел (вещей-то не было много) в комнату принесла, бросила в один конец, говорит: «Я могу сюда его бросить, могу сюда бросить! Мне никто ничего не скажет!» Была просто счастлива! Там они жили до войны.

Они как бы отделились от старших, от своих родителей? С кем вы тогда жили, кроме бабушки?

Там была очень большая семья! У бабушки было 13 детей. Там уже были не все, конечно, но была очень большая семья.

 

Блины из щей

Расскажите, что помните о бабушке. Как они оказались в Коломне? Давно ли жила семья здесь?

Я не знаю. Они вообще из Рязанской области, как они оказались… С бабушкой я ведь мало общалась, я была маленькая тогда, редко виделись. Была такая хлебосольная бабушка. Всегда приходили к ним – она ставила чайник, пекла блины. Интересно, что блины она пекла из всего, что было из всего, что было, она могла туда и щи положить, остатки еды какой-то мешала – и были очень вкусные блины!

Она добавляла в тесто?

Да.

Они получались довольно сытными?

Да.

Какие ещё о бабушке воспоминания остались?

Больше я ничего не помню, потому что маленькая была. Очень рано ушла бабушка.

Мы переехали мы в квартиру. Это дом на Пионерской, старый дом, балкончик.

Кому дали эту квартиру?

Папе дали. Он работал на Текстильмаше, а дома эти были Текстильмаша, он на этом заводе работал.

Кем работал папа?

Он работал… что-то по ПВО (противовоздушная оборона), курсы потом проходил. Я не знаю, кем он работал, в составе администрации был, наверное. Потом он был на курсах ПВО перед войной, потом его забрали на фронт, и он пропал без вести.

Как папу звали?

Александр Матвеевич Расщепляев. Он даже есть в «Книге памяти» в музее. В 1941 году его забрали, а в 1942 году он погиб. Я в 1939 году родилась, а в 1940-м, в декабре, родилась сестрёнка Валя. Началась война, и мама уехала в Егорьевск, там жила её мама, бабушка моя вторая. Их отправили в эвакуацию. Там тоже была большая семья. Поехали мама с двумя детьми, бабушка. Дедушка остался там, он в техникуме был завхозом, и от техникума была эвакуация, эвакуировали детей, всех родственников. Человек пять-шесть поехали в Казахстан. Очень ехали долго, месяц ехали, тяжело очень.

Что помните об этой поездке?

Ничего. Мама рассказывала, что приехали в Казахстан.

С вами, с сестрой?

Да. Тогузак называлась станция. Поселили их в дома, в которых жили польские переселенцы репрессированные. Этих поляков увезли, и перед тем, как уехать, они разгромили все дома, дома эти были непригодные для жизни. Мама рассказывала, что комната была холодная, двери не было, двери одеялом завешивали. Было очень тяжело, они ходили в степь за сушняком, чтобы растопить печки. Там были недолго, месяц они были эвакуации, потом их вернули обратно.

Обратно куда?

В Коломну. Это был 1942 год. Она приехала домой, а комнату заняли. Но потом комнату освободили, она осталась двумя детьми. Она начала работать в детском саду.

 

«Ты похлопай в ладошки – мышка убежит»

Давайте немножко о маме расскажем. Как её звали?

Мама Ирина Антоновна Тарасова.

Она какое образование получила?

Она была по образованию учитель истории. Но она работала мало учителем, во время войны, когда она из эвакуации приехала, она стирала бельё военным. Работала за мыло, солдаты давали мыло, а она это мыло меняла на рынке на омлет, чтобы нас кормить как-то. Тяжело было очень. Она работала в детском саду. В это время сестра очень сильно болела. У неё был рахит, диатез, диспепсия, в общем, она погибала. Её забрали в Егорьевск, чтобы умирала не у мамы. Я осталась с мамой, ходила в детский садик, болела очень.

Какой детский садик?

В нашем доме был детский сад. Она там работала, и я там была. Я очень часто болела тоже, у меня был конъюнктивит. Оставляли меня одну дома, я очень боялась мышей, и мама говорила: «Ты не бойся, ты похлопай в ладошки – мышка убежит». Так я и делала.

Когда вы оставались дома одна?

Когда я болела, а мама работала, нельзя было взять больничный.

Мама работала в детском саду там же, где вы были, на Пионерской?

Да.

Какие от этих военных лет ещё воспоминания?

Я помню, что я прятала корки хлеба, кусочки хлеба под подушку, чтобы утром погрызть. Больше я ничего не помню из детства раннего. Мне кажется, что помню бомбоубежища, но мама говорила, что не я могла помнить, потому что это было давно. Я помню День Победы. Это я помню очень хорошо, потому что был очень солнечный день, я стояла на подоконнике, мы смотрели в окно, и я говорила маме: «Скоро папа приедет, папа наш вернётся!» Потому что от папы не было известий никаких, извещение пришло уже позже, в 1946 году. У мамы появился мужчина, который помогал очень с детьми, из Ленинграда он был эвакуирован на завод. Потом они поженились, у меня родился ещё братик.

Но в то время я ждала своего папу. Ждала очень долго, когда уже училась в школе, в медучилище. Когда в медучилище я ходила, военные шли из артучилища, и я всегда думала: может быть, я папу встречу. Всегда его ждала. Потому что он всегда, когда писал письма (письма сохранились), писал: «Я обязательно приеду, привезу куколку дочке Наташе», – он очень меня любил. Такие вот воспоминания…

 

«Соседка даже нас опекала»

Окна у вас выходили во двор дома или на улицу?

Во двор.

Вспомните, как вы там жили, как с соседями складывались отношения?

Соседи у нас были очень хорошие. Семья была, тоже две девочки, так что у нас в квартире было четыре ребёнка. Мы дружно очень жили. Соседка даже нас опекала, вместе со своими детьми нас возила в Москву, там у неё родственники были, в Комлево. Очень хорошо жили. Вторая соседка была женщина одинокая, она быстро съехала, и нам дали ещё одну комнату, у нас было две комнаты уже.

У нас двор был очень большой и зелёный. Мы во дворе играли всегда, детей было много во дворе, играли в прятки. Рядом три дома было – 8, 9 и был детский сад, двухэтажное или трёхэтажного здание, оно было недостроенное, мы любили там играть. Сейчас там детский садик очень хороший.

На Пионерской, «Белочка», во дворе вашего дома? Почему он был недостроенный?

Не знаю, почему он был недостроенный. Мы ходили в детский сад, который был в нашем же доме, пятый-шестой подъезд, был детский садик на втором этаже. Рядом, через дорогу, был другой детский сад, он был не достроен просто.

Во дворе мы очень дружно с ребятами играли в прятки и в лапту, и в горелке, во что только ни играли! Пригорок у нас был рядом с детским садиком зелёный – мы даже летом там спали: выходили со своими тряпками, с матрасами и там даже ночью спали. Очень дружные все были!

Зимой катались на коньках, привязывали на валенки коньки, приматывали и катались. Помню, у нас по дороге, по улице, ездил очень часто старьёвщик на лошади, на санях, и кричал: «Тряпьё принимаем!» Мы бежали, собирали бутылки, тряпки заранее и меняли на свистульки, на такой мячик на верёвочке – его трясёшь, он прыгает, «уйди-уйди» – и жмых. Жмых – это отходы от семечек, из семечек выжимали масло, и они такими тюбиками у него, одна кожура вместе с соком. Говорили: «Дяденька, дай жмычку немножко!»

Вы жили в коммунальной квартире на сколько семей?

Сначала три семьи, потом две семьи. Нас четверо и там четверо.

И у вас ещё маленький мальчик появился в этой же квартире? Вас стало пятеро?

Да.

Может описать обстановку вашей комнаты, из чего состояла, какая мебель?

В комнате, где детская была, стояла двуспальная кровать с бомбушками такими, широкая, по одной стенке, по другой стенке диванчик стоял. Стол был письменный, ну, такой не особенно письменный… Всё, больше ничего не было в этой комнате. Комната была смежная: в комнате был стенной шкаф, его разломали и сделали проход во вторую комнату. В той комнате стоял диван (кстати, диванчик, на котором мы сидим – вот такой диванчик был), буфет стоял, гардероб был и стол, больше там ничего особенного не было, кровати там не было.

В этой комнате и в вашей детской было по окну?

Да. В большой комнате был балкон, на балконе тоже мы спали летом, закрывали его половиками, огораживали, там у нас была постель, летом любили спать на балконе.

Как приём пищи был организован, где вы ели?

На общей кухне готовили, кушали за столом. Сосед очень хорошо готовил, и я училась у него готовить: «Дядя Серёжа, сколько положить соли? А это как?..»

Что же вы готовили, маленькая девочка?

Суп варила, картошку варила. Я уже когда училась, на обед приходили родители, они работали на Текстильмаше, и мама тоже, она начала работать в лаборатории (технологическая лаборатория была). По гудку всё было: гудок был на работу, гудок на обед, гудок с обеда. Гудит – я в окошко смотрю: мама идёт, они ходили на обед домой. Я скорей разгребаю всё, накормлю её, она покушает – и ложится отдыхать, полчасика отдохнёт – и опять на работу, вот так они работали. Чего могла, готовила, в основном мама, конечно, готовила.

Гудок даже был слышен в окнах вашего дома?

Конечно. Гудок был слышен с Коломзавода и наш гудок.

К какому часу мама ходила на работу?

К восьми, наверно, ходила, в пять она кончала. Обед был с часа до двух. Летом с обеда, вечером мы часто ходили на речку купаться.

Куда именно?

На Москву-реку. Купались или около моста (переходишь мост – и справа был небольшой пляжик), или на основном пляже, который налево, там был хороший песчаный пляж, туда мы ходили купаться летом. Ещё мы ходили гулять. Вечером папа с мамой ходили, нас брали, в сквер гулять (не Зайцева, его потом построили, а который большой, который ближе).

За памятником Ленину сквер?

Да. Они садились на скамеечку, а мы бегали, в кустах прятались, играли там. Любили гулять.

В это время там ещё постоянно были люди, гуляли?

Очень много гуляли, сидели на скамеечках. В этот сквер любили ходить.

Это в основном семейные люди?

Семейные.

Общались?

Да.

До которого часа, гуляли?

Как стемнеет.

Освещения в сквере не было?

Не было.

 

«Можно было попробовать – в крышечку наливали молочка»

В какую баню вы ходили?

Мы ходили в центральную баню каждую неделю.

На Уманской?

Да. Со своим тазом ходили, со своим бельём. Приходилось очередь стоять – всегда была очередь. Очередь подойдёт, заходили, там был предбанник и скамейки (не знаю, с номерами были или нет), раздевались и шли в банную, там брали тазы свободные: кто помылся, тазы оставляли, шайки такие. Такие лавки были большие – здесь люди стояли с тазами и мылись. Вода горячая, холодная была сбоку, краны стояли, и с подносом ставишь таз, открываешь краны, наливаешь воду. Были душевые, не кабины, а просто души были.

Вам нравилось ходить в баню как ребёнку?

Конечно, нравилось!

Ходили всей семьёй?

Да. Иногда соседка брала нас в душевую – там душевые кабины тоже были отдельные. Но это раза два было, в основном мы ходили в баню.

В какие дни ходили, в выходные?

Да. В субботу, выходные бани.

С какими местами в городе ещё связаны ваши воспоминания? Там, где сейчас музейная фабрика пастилы или с кремлём, может быть? Ходили вы или это достаточно далеко от вас?

В кремле, в башне Грановитой, была керосиновая лавка, но туда мало ходили, за керосином мы ходили больше туда, где сейчас «Калачная», потому что готовили на примусе и керогазе. С бидончиком ходили и приносили керосин. Однажды мама зажигала керосинку, и вспыхнул пожар дома. Мама тогда сильно обгорела… то ли она пролила, то ли как… такое было несчастье, она пострадала. Мы тогда были на Аниной даче, нас туда увозили каждое лето, и мне сказали: «Твоя мама умерла». Дети передали. Я очень переживала, а потом сказали, что ничего, нормально.

Ходили на рынок: где сейчас авторынок, там был рынок продовольственный, туда я ходила за молоком с бидончиком. Были прилавки большие, стояли женщины с бидонами большими с молоком. Можно было попробовать молоко, в крышечку наливали молочка. Я пробовала, выбирала, чтобы молоко было повкуснее. Не знаю, чего я понимала, но я выбирала!

С какого возраста?

В школе я уже училась, в шестом-седьмом классе. Ещё ходили стирать иногда на речку, плот был около моста, там стирали большие вещи. А так стирали дома на доске, кипятили в баке на кухне, закладывали туда: мыло тёрли на тёрке, потом сода – всё это кипятилось, стиралось, полоскалось, крахмалилось обязательно, синилось. Такая была процедура. Большие вещи тяжело было очень полоскать в ванной.

Ванна была?

Холодная, там полоскали пододеяльники, очень трудно было, я маленькая всё-таки была.

Была какая-то очередь на ванную?

Нет, мы вдвоём, договаривались. У нас никаких проблем не было в общении, никаких не было скандалов никогда, очень дружно жили.

Ванная, туалетная комната и кухня на сколько семей были?

На квартиру.

У остальных квартир свои были кухни и ванные?

В этой квартире было всё. Сейчас эту квартиру занимает моя сноха, жена брата. Там трёхкомнатная квартира хорошая, она сейчас там живёт с внуками. Тогда это было общее. По очереди стирали, договаривались. Убирали квартиру тоже по очереди, по неделям – общего пользования: туалет, ванную, коридор, кухню. Всё это чистилось, всё в чистоте содержалось.

 

Портфель печенья и чибрики

В какую школу вы ходили?

В школу я начала ходить в седьмую, где сейчас медучилище, на улице Пушкина. Там я училась семь классов, с 1946 года, она семилетка была, небольшая, одноэтажная или двухэтажная, не помню, но такая уютная. Маленькие классы, зал был актовый со сценой. Я помню, в этом актовом зале, когда умер Сталин, нас собрали, всё сообщили, и мы все плакали. Дети все плакали, потому что думали: «Как же будем дальше жить? Что же будет дальше?» Такое было время.

В школу ходили – мама давала с собой покушать на перекус чёрный хлеб, посыпанный сахаром, складывала так, сахар потом таял, на переменках мы кушали. На праздники нам давали печенье. Я помню, что в портфель насыпали нам печенье – полкило или килограмм! В школе давали, как подарки, может быть, к Новому году.

В какие магазины ходили здесь поблизости?

Магазина у нас было два: «Конный внизу», там сейчас как раз магазинчик есть – на углу Пионерской и Красногвардейской, в подвале; и «Конный наверху», на Октябрьской. И мы ходили в «Конный внизу». Когда туда ходили за хлебом, была очередь, нам писали номерочки чернильным карандашом на руке. И время от времени проверяли: если кого не было по этим номерам, тех вычёркивали. По этим номеркам нам давали хлеб. Не помню, сколько, буханку, наверное, потому что у нас семья. Помню, когда домой шла, эти кусочки, краешки хлеба, немножечко откусывала!

Потом, когда были постарше, годы в 1950-е, в основном ходили в «Три поросёнка» и в гастроном. «Урожайная» была, где «Часы» сейчас, на Октябрьской, хлебный магазин, по левой стороне, у Морозовых.

Про «Трёх поросят» что помните, как витрина выглядела?

Не помню.

Что внутри, что брали в этом магазине?

Не помню, что там брали. Я знаю, что ходили туда. В основном ходили мы на Конную – рядом было, там всё можно было купить.

Вы испытывали какой-то дефицит, в семье было такое: что-то только по праздникам?

Да.

Это какие годы?

Наверное, 1946, 1947 годы. Трудно было с едой, вообще с питанием. Я только помню, что у нас всегда было на обед молоко (оно было, видимо, доступно) с хлебом – в молоко крошили хлеб. Помню, что всегда папа ругался, чтобы мы ели с хлебом, первое, наверное, чтобы наедаться, посытнее. Помню, конфеты были у нас, подушечки, типа как крыжовник. Мама выдавала нам по четыре конфетки. Я две съем и две спрячу, потом наберу немного, выставляю их – угощаю всех. Особенно я не помню дефицит.

Во время войны у нас стояла посреди комнаты буржуйка железная, трубы шли дугой и выходили в форточку. Трубы соединялись, между ними висели консервные банки, чтобы капало – сажа или что-то такое. На этой печурке, помню, жарили лепёшки из чибриков. Чибрики – это прошлогодняя картошка, которая оставалась, она промёрзла, чёрная такая была, её мама собирала, молола и из неё пекла лепёшки. Они были такие невкусные, противные! Во время войны это было.

Буржуйку ставили, потому что холодно? Центрального отопления не было?

Да. Она обогревала. Чёрная такая стояла, на ножках.

Когда буржуйка была разобрана?

После войны, потому что уже была не нужна. Не знаю, когда она исчезла. Что она была, я помню.

 

«Каждому хотелось за него подержаться, хоть за штанину»

Вы ходили в школу с какими чувствами? Какие впечатления у вас остались от школаы?

Школа мне нравилась, в школе было хорошо. У нас была очень хорошая до четвёртого класса учительница – Мария Алексеевна Симакова. Она была очень хороший учитель, нас любила, хорошо к нам относились! И потом были хорошие учителя у нас. Школа хорошие впечатления оставила.

Когда я училась в школе, мы познакомились с Андреем Павловичем Радищевым. Со второго класса он к нам пришёл, мы записались в хор, и я ходила в хор до 9-10 класса, мы занимались в Доме пионеров. Андрей Павлович был необыкновенный человек! Он пришёл после войны, у него было ранение в лицо, немного перекошенный рот, он очень любил детей. Но мы его любили безумно, обожали! Гурьбой обычно ходили, каждому хотелось за него подержаться, хоть за штанину, хоть пальто, потому что за руку всех нас он не мог взять. Он учил нас не только пению, он очень много рассказывал о композиторах, о музыке. Ездили мы на смотры в Москву очень часто, он возил нас в театры, музеи. Он очень много с нами занимался! Ездили мы на поезде, поезд тогда такой ходил – вагоны были с полками, не купе, а сидения и полки. Тёмные такие чёрные вагоны. На этом поезде мы ездили в Москву – долго, три часа поезд шёл.

Выступали в городе часто, по радио: «Выступает хор Дома пионеров, руководитель Андрей Павлович Радищев». На избирательных участках выступали, когда были выборы. Репертуар был очень разнообразный: конечно, патриотические песни пели, о партии, о Родине, народные песни, много было из опер «Аскольдова могила», «Руслан и Людмила», «Евгений Онегин» (хор девушек). У нас было трёхголосое пение, так что очень хороший был хор. Андрей Павлович много занимался литературным творчеством, но я не ходила в эти кружки. Одно время желающим он предложил заниматься музыкой, я записалась на фортепиано, начала ходить, купили мне сольфеджио. Инструмента не было, он был у мамы в садике, я начала туда ходить. Но потом это дело прекратили, и я не смогла дальше заниматься, но хотелось очень. Это была 7-я школа.

В восьмом классе нас перевели в 26-ю школу, где сейчас МФЦ. Это была совсем другая школа, как гимназия. Были очень строгие порядки! Надо было обязательно, чтобы в косах коричневые бантики, белый воротничок, белые манжеты, чулки обязательно. На перемены выходили все чинно, парами. Если мы сидим, учителя проходят, то обязательно вставали. Были очень строгие правила, но школа была хорошая. Это был восьмой класс, женская школа. В девятом классе нас объединили с мальчиками и перевели в 10-ю школу. 10-я школа только отстроилась (где сейчас детская спортивная школа), стояла на пустыре, надо было идти по тропинке. Помню, зимой мороз, метели – и туда мы ходили.

До восьмого класса вы учились раздельно?

Конечно, одни девочки. Когда нас перевели в мужскую школу, мы страшно волновались, как нас мальчики примут, как будет обстановка. Но на удивление, нас приняли очень хорошо. Мальчики нас как-то очень по-доброму восприняли, и мы их тоже. Проучились там 9 и 10 классы. Школа тоже была хорошая, конфликтов никаких не было.

Про учителей старших классов что-то помните?

По литературе была очень хорошая учительница, Головкина. По химии был странный такой учитель, я химию плохо знала, учитель старый был, не очень увлёк, хотя я была старательная ученица, не отличница, но хорошистка.

К Андрею Павловичу до какого возраста ходили?

До 9 класса.

Почему не стали дальше?

Он стал меньше внимания уделять хору, больше литературе, они изучали творчество писателей, ездили в путешествия. Я уже бросила, не стала.

 

«Зелень обязательно была на майские!»

Как праздники городские проходили, участвовали ли вы в них?

Я праздники не помню, как проходили. Есть фотография – на городском фестивале, написано: «Второй городской фестиваль, 1956 год». В Коломне, мы идём по улице, какой-то фестиваль, мы участвовали, медучилище.

А 9 Мая, 1 Мая, демонстрации?

Обязательно ходили на демонстрации! На майские демонстрации – ставили веточки тополиные в апреле, чтобы они распускали листочки, и с этими веточками мы ходили. Конечно, флажки, транспаранты… но зелень обязательно была на майские! На октябрьскую демонстрацию ходили. Всегда впереди всей демонстрации шёл участник революции, морской офицер. Он уже старенький был, начинал демонстрацию. Где памятник Ленину, там были трибуны, там стояло всё наше городское руководство. Туда ходили, кричали «ура!», флажками махали. Разворачивалась демонстрация, обратно я шла уже своим ходом.

Вы посещали в составе семьи?

Нет. В составе школы, медучилища. Позже, может, в составе семьи, но всегда ходили.

После официальной части вы куда шли?

Домой, отмечали. Что-то мама готовила – салат какой-нибудь, пироги всегда пекла. Что-то выпивали они, наверное.

Собирались взрослые, у детей был свой праздник?

Да.

Чем отметилось окончание школы?

Выпускной был. Обычно никуда мы не ходили,была торжественная часть, банкета не было, ничего запоминающегося не было. И дома, мне кажется, особо не отмечали.

Ближе к окончанию школы стали задумываться, куда пойти дальше?

Да. Я хотела пойти в медицину, но поступать в институт я побоялась и поступила в медучилище, окончила его.

Это было ваше решение?

Моё.

Как мама и папа?

Они одобрили. А я мечтала.

Откуда это желание?

Не знаю. Мне не хотелось быть педагогом, мне хотелось быть именно врачом.

Был конкурс?

Был конкурс, но я хорошо сдала, попала в группу на фельдшерское отделение.

 

«От страха мы пели песни всю дорогу!»

В конце первого курса, это был 1957 год, у нас в техникуме объявили призыв комсомольцев на освоение целинных земель. Много появилось желающих, но родители отпустили только 13 человек, и меня в том числе. Мы поехали осваивать целинные земли.

Вне учёбы, летом?

Да. Это было в июне. Мы там пробыли до октября.

Что двигало вами?

Патриотическое чувство! Мы были такие, наверное, патриоты! Помочь осваивать целинные земли, в Казахстан! 13 девочек отобрали, дали талоны на питание, с продуктами же было плохо. По этим талонам нам выдали по кругу колбасы, пачку сахара, батон. Собрали мы чемодан. Велели нам взять с собой телогрейки, одежду. Собрали нас у медучилища. Директором медучилища был Пётр Артемьевич Сарафьян, он нас провожал, подарил нам всем косметические наборы: одеколон, зубной порошок и мыло. Посадили нас в грузовик открытый, повезли в Москву. Привезли на Рижский вокзал, посадили в вагоны, их называли «телятники»: сплошной вагон и нары сделаны. Неделю мы ехали, кормили нас в солдатских столовых.

Привезли нас в Казахстан ночью, мы без сопровождения были, нас там встречали, тоже посадили в грузовик и повезли. Куда нас везут? Кто нас везёт? Мужчина водитель; нам было страшно, и от страха мы пели песни всю дорогу! Привезли нас в посёлок, поселили в два вагончика деревянных на окраине посёлка. На другой день повели на работу. В первый день нас заставили чистить ток – место, куда будут ссыпать зерно в поле, оно было заросшее травой. Надо было его лопатами чистить, в первый день мы все заработали водяные мозоли – девочки все городские! Потом мы приспособились. Пока не было урожая, занимались током, обмазывали сараи глиной – лошадь месила глину, а мы потом обмазывали. Потом нас поставили убирать кукурузу; трактор кукурузу срезал, а мы в кузове грузовика её разравнивали, потом возили в силосные ямы. Когда зерно поспело, мы работали на зерне. Зерно привозили на веятельных машинах, зерно ссыпалось в такой бункер, веялось, а мы регулировали, на веялке я работала.

Потом туда приехали ещё из Ульяновска, из Горьковского университета группа, работали с нами, приехали из машиностроительного техникума мальчики, но они были по соседству, они в гости к нам приходили. Так мы работали до октября – уже заморозки начались, вода в вёдрах замерзала. Потом нас обратно везли в хороших вагонах купейных, с комфортом, быстро доехали.

Там я заработала медаль за освоение целинных и зальных земель. Работала очень хорошо.

Какая там была атмосфера?

Хорошо было.

Как воспринимали, как приключение в жизни?

Сначала как долг: мы работали, выполняли долг, очень старались, все очень хорошо работали. Дружный был коллектив у нас, всё хорошо.

Вы держались своей компании?

Да. У нас были свои объёмы работы, каждый работал на своём участке. А так, конечно, общались.

Завязывались дружбы?

Нет, никаких отношений особенных не было, романтики не было, не завязались отношения.

Некогда было, с утра до вечера?

Да. Уставали, наверное. Не было развлечений никаких у нас.

Выходные были?

Были, наверное. Никуда мы оттуда не выходили, некуда было выйти.

По дому скучали?

Конечно. Писали письма.

Домашние городские все были?

Все городские девочки были. Тяжело было.

Как был устроен быт ваш? Вы жили в теплушках?

В вагончиках мы жили. Нас кормили, едой мы не занимались.

Вы не голодали?

Нет. Условия были нормальные для жизни. Развлекались, как могли: на лошадях катались верхом…

Чтение, музыка – этому было место, время?

Не было ничего такого.

 

«Работала в Ногинске, вечером ездила в Москву учиться»

В октябре вы возвращаетесь в Коломну...

Да. Тут уже учёба идёт вовсю. Девочки нам писали конспекты, чтобы мы не отстали. Я шла на «отлично» первый курс, а второй курс я немножко съехала: много пропустили, догонять было сложно. Ничего, окончила медучилище.

Какая память о преподавателях осталась?

Была хорошая учительница по акушерству и гинекологии, очень много дала нам советов женских, жизненных, не помню, как зовут её. Так всё обычно было: работа, учёба, практика в больнице, потом практика под Луховицами – там жили, вели самостоятельные приёмы. По окончании меня направили в Ногинск, я там работала.

По распределению?

Да.

Была возможность выбрать?

Нет. В этот выпуск нас в Подмосковье выпускали. Распределение на пять лет.

Как там складывалась жизнь?

В Ногинске по профилю не было мест, временно нас направили в детские ясли. Жили на частной квартире под Ногинском, до работы шла около часа пешком, автобусы там не ходили. В яслях была смена с 6 утра, у меня была грудная группа – круглосуточно дети оставались, с трёхмесячного возраста до года двух месяцев в моей группе были дети. Работали по сменам. Потом нам дали комнату в Ногинске, она была на три человека, три девочки жили. Пять лет проработала.

Чтобы поступать в институт, надо было проработать три года. Мы с подружкой проработали и поехали поступать в институт. В этом году я не поступила, не прошла по конкурсу, подруга поступила. Поступала в Первый мед. На второй год я готовилась, занималась – поступила на вечернее: там два года на вечернем, потом переводят на дневной. Два года я работала в Ногинске, вечером ездила в Москву учиться. Потом дали общежитие в Москве, я перевелась, рассчиталась в Ногинске, жила в Москве и училась. Перевели нас на дневное отделение, я работала, пока училась.

Вы поступали на первый курс?

Да.

Несмотря на то, что у вас было среднее образование?

Да. И училась шесть лет. Работала я всё время, в медсанчасти, в поликлинике медсестрой, на шестом курсе я работала уже врачом в поликлинике.

Как же вы совмещали дневное обучение?..

Приём на дому, домашние вызовы выполняла. Как-то приспосабливались.

Как связь с семьёй держали в это время, ездили в Коломну?

Обязательно. Я привозила продукты из Москвы, здесь же было плохо с продуктами, я нагружала целую сумку в Москве и привозила.

Это какие годы?

Это с 1965 года, когда я поступила в институт.

Что вы привозили?

Колбасу, мясо. Ездила не каждый выходной, но приезжала часто.

Кто вас тут встречал?

Жила на Пионерской, здесь не очень далеко дойти. Жили мама, папа, сестра, брат – все жили тут.

Как у них здесь складывалась жизнь без вас?

Нормально было. Сестра работала уже, брату было 12 лет, младший был, учился в школе, брат от второго брака родился. Они жили нормально.

Вы за них сильно не беспокоились?

Нет.

Они вас навещали в Москве?

Нет, никогда не навещали, я жила в общежитии.

В общежитии с кем вы жили?

Комната на три человека. Одна была однокурсница моя и девочка ещё с младшего курса, с дневного отделения. На третьем-четвёртом курсе в общежитии в Измайлове жили, потом перевели нас на Пироговку в общежитие, там старшие курсы были. Тоже на три человека была комната.

В общежитии как жизнь проходила?

Занята была учёбой, работой. Были вечера танцевальные, была встреча с Окуджавой у нас в общежитии, он приезжал туда. На дискотеки ходили, они проходили в общежитии по выходным. В театры, музеи обязательно ходили, в консерваторию, на спектакли, по возможности ходили, но мало было времени: я всё время работала, пока училась. На времяпровождение свободное было мало времени. И потом, я домой ездила.

На каком отделении вы учились?

Лечебное.

Вам нужно было специализацию выбрать на последних курсах? Что вы выбрали?

Терапию. Специализацию на шестом курсе я уже проходила в Коломне, я уже была замужем, ждала ребёнка. Интернатура на шестом курсе называлась.

 

«Я любила свою работу, работала с удовольствием всегда»

С супругом где вы познакомились?

Дома, в Коломне. Подруга пригласила Новый год встречать. Он жил на квартире у них, работал на Коломзаводе. Потом он меня провожал до дома. С тех пор привязалсятак ко мне, что целый год за мной ухаживал. Я редко приезжала, он постоянно приходил к моей маме, навещал её, а меня всегда встречал с цветами. Он из села Степанщино, у него там свой дом с мамой, сад большой. Целый год он за мной ухаживал. Потом мы поженились.

Когда я кончала институт, была в интернатуре, ждала первого ребёнка. Мне уже было 30 лет, уже была старая по тем временам. Сейчас это не считается, а тогда это было «о-о-о!» Всё занята была, шла к своей цели.

До конца сохранялось желание, вы чувствовали, что это ваше предназначение?

Да. Я знала, что должна.

Тяжело было учиться в институте?

Интересно. Тяжело, конечно, потому что сложные были предметы, насыщенные занятия. Но было интересно, я с удовольствием училась.

По окончании института вы возвращаетесь в Коломну. Здесь вас определили в какую поликлинику?

В городскую, в ЦРБ, я участковым терапевтом работала.

У вас в жизни никогда не возникало сомнения по поводу выбора профессии?

Нет. Я любила свою работу, работала с удовольствием всегда.

Жили вы где?

Сначала жили у мамы на Пионерской, у мамы было две комнаты на этой квартире, потом женился брат, я сразу встала на очередь. Брат женился – ему отдали комнату, мы переселились к маме в комнату, поставили гардероб посреди комнаты, нам отгородили угол, детскую кроватку поставили рядом. Антоша был сын первый.

Не было возможности жить отдельно. Мы ждали квартиру, стояли на очереди. Вскоре нам дали квартиру. Считали, что мы жили на частной, потому что муж был прописан на частной, и мы прописались туда.

Долго ждали квартиру?

Нет, около года. Антону уже был год, мы переехали в двухкомнатную квартиру. Мы были счастливы. Находилась она около пединститута, на Карла Либкнехта – вот эти двухэтажные дома. Потом нам дали квартиру в Колычёве, трёхкомнатную, хорошую.

Как вам район у пединститута, нравился? Как-то по-другому всё там было, нежели в старой Коломне?

Мы жили отдельно, радовались, что у нас своя квартира, можем самостоятельно всё делать. На работу, правда, я ходила пешком через парк Мира, это было недалеко. Было очень хорошо, мы были довольны!

Как свободное время проводили?

Когда маленькие дети были, мы ездили к свекрови, она в Степанщине жила. У мальчика там началась астма, было сырое помещение, и мы стали реже туда ездить. Когда немножко подросли, мы часто зимой на лыжах ходили, маленькая девочка была (дочка на два годика младше) – она на саночках. Ходили в основном через Оку и туда, в те леса.

Из Коломны?

Да. На лыжах ходили, гуляли часто.

Летом ездили в санатории, лагеря, профилактории?

Раза два мы были с приятелями на Оке, в палатках жили неделю, рыбу ловили. В санаторий ездили с мальчиком, у него астма началась, раза три ездили в Анапу в санаторий. Один раз мы были в доме отдыха на Украине.

Летом старались куда-то отправиться, чтобы было разнообразие. А так – к свекрови в деревню, там сад большой, деревенский дом, яблок, фруктов было много. Ездили туда, пока можно было. На несколько дней можно было с мальчиком приехать: дом деревянный, обшитый плитами – наверное, был неподходящий климат, начинались приступы астмы. Но всё-таки иногда приезжали, навещали свекровь, что-то делали. Муж постоянно ездил, там был огород, помогал матери, мы пореже.

Заготовки какие-то делали?

Всегда делали. Овощи, фрукты, смородину.

Где хранили их?

Сарая не было, но в кладовке всё стояло хорошо, сохранялось.

Как праздники отмечали, дни рождений?

Всегда отмечали дни рождений, праздники. Готовили что-то. Я часто пекла дрожжевые пироги, плюшки, ватрушки, большой пирог обязательно сладкий. Готовили салаты, что-то вкусное, мясное. Старались праздники отмечать всегда. Часто приходили навещать нас мама с папой в гости, мы старалась приготовить к их приходу.

По выходным?

Да. Когда маленькие дети были, у меня была няня, она оставалась с детьми, потому что я работала, вышла на работу после трёх месяцев. Няня была с Антоном, потом дочка родилась, она и с ней была, помогала очень. Няня была из старого дома, соседка. Выходные все дома.

Няня до садика была?

До садика.

 

«Ходили на плот на Коломенку стирать большие вещи»

Говорят, были централизованные прачечные. Как вы справлялись со стиркой?

Несколько раз я ходила в эту прачечную, потом перестала. Я даже ходила, когда жила у мамы – баня была недалеко, ходила туда, но как-то мне не особо понравилось. Иногда ходили на плот на Коломенку стирать большие вещи. Один раз я пошла, ещё была школьницей, половики стирать, понастирала, а нести обратно не могла – они тяжёлые, мокрые, я не могла тащить обратно, я по частям на тележке отвозила, еле-еле, далеко было, не рассчитала свои силы.

Это ваша была инициатива?

Конечно. Хотела приятное сделать маме, помочь, без её согласия, ведома. Я рано начала стирать дома. Полоскали в ванне; горячей воды не было, но холодная была. Было тяжело пододеяльники полоскать, простыни, отжимать их. Но всё равно я старалась помочь маме всегда, я же была старшей, маму очень жалела всегда. Когда гудок на обед, я уже всё разогрею, они приходят, быстро покушают, и мама отдыхает.

Парк Мира вы помните, как его устраивали, засаживали в 1960-х?

Нет. Я, наверное, училась в это время.

Вы уже приехали, парк был. Вы ходили гулять туда?

Обязательно. И с детьми ходили гулять.

А в кино ходили?

Конечно. В городской кинотеатр, где сейчас «Дом Озерова». Там перед фильмом всегда артисты выступали, на маленькой сцене всегда играл оркестр перед началом сеанса. Оркестр из артучилища всегда играл на танцах в городском парке на Комсомольской, а там играл какой-то другой. Играли популярную музыку, классические вальсы были. Мы не сидели, слушали стоя.

Есть какие-то запоминающиеся фильмы, которые на вас тогда произвели впечатление?

Не помню. «17 мгновений весны», но это было уже позже.

Когда уже жили отдельно, оставалось время на какие-то концерты, музеи, театры?

Нет. Двое детей у меня подряд, некогда было. Когда дети подросли, с детьми на утренники, концерты, спектакли ходили.

На детские куда ходили?

Во Дворец культуры тепловозостроителей (в то время – ДК имени Куйбышева – ред.).

В Москву ездили?

Да. На спектакли – в театр Натальи Сац, несколько раз были там на балете с детьми. В Третьяковскую галерею ездили.

То есть всё уже было связано с детьми?

Да. В Москве была знакомая, несколько раз ездили, ночевали у неё, чтобы попасть куда-то.

С однокурсниками у вас связи сохранились?

С одной до сих пор переписываемся, по телефону посылаем СМС-ки. Одна подружка осталась. А так возраст такой уже…

По жизни сохраняли связи? В гости ездили?

Нет. Только одна подружка. Мы с ней с медучилища знакомы, вместе жили в Ногинске, она на год раньше поступила в институт. Она из Воскресенска, с Москворецкой. А так никого не осталось, старая…

У вас желания в Москве остаться не было?

Нет. Муж был здесь, и работа, и родители. Желания не было остаться в Москве. Когда училась, я работала в Москве, а так в Коломну, домой, к маме.

Коллектив на работе с течением времени сильно менялся?

Нет. Он оставался долго таким. До сих пор основной состав остался.

До какого возраста вы доработали?

Пять лет я работала участковым терапевтом, а потом я перешла работать в лабораторию. Я работала до 74 лет.

Уже тяжело под конец было?

Нет. Я работала в лаборатории с микроскопом, особой нагрузки не было.

Уже без пациентов?

Да. Лабораторная работа, анализы.

 

«Я мечтала, чтобы у меня были дети»

Оглядываясь на жизнь: какие самые светлые были моменты?

Первый момент – это поступление в институт, то, что моя мечта сбылась. Потом рождение детей. Дети для меня были всё. Я мечтала, чтобы у меня были дети, с ними я была счастлива.

И, конечно, работа – работа мне нравилась. Я мечтала быть врачом, мне очень нравилось работать, и с пациентами был хороший контакт всегда. Потом в силу сложившихся обстоятельств (со здоровьем стало плоховато), я перешла в лабораторию работать. Но там тоже был хороший коллектив, очень хорошая заведующая – Фейгина Раиса Ильинична. До сих пор девочки вспоминают, как работали раньше, сейчас совсем другая обстановка, другие условия, всё по-другому.

Внутрикорпоративные были мероприятия неформальные?

Да. Когда я работала в поликлинике, была очень хорошая заведующая, она организовывала тематические встречи, посвящённые, например, какому-то писателю. Мы собирались в Красном уголке и что-то рассказывали. Такие встречи были не часто, но были. Очень хороший был коллектив. На новогодние праздники мы не собирались коллективом, но тематические встречи были. Потом я ушла из поликлиники, там как-то по-другому всё стало, мы уже не собирались. Внутри лаборатории у нас постоянно были дни рождений, праздники отмечали небольшим коллективом. Был хороший коллектив, дружные были, друг о друге всё знали, помогали друг другу. Хорошее время было.

Как вы пережили 1990-е?

Я не помню, чтобы было особенно трудно. Я никогда легко не жила. Как-то справлялись. Особенной нужды или нехватки я не испытывала. Мы с мужем работали, наверное, нам было достаточно, не шиковали, но и не голодали, детей вырастили. Дети ходили в садик, потом в школу, всё было организовано.

Покажете фотографии, которые принесли?

1943 год. Мы на Аниной даче, нас возили каждое лето, детский садик вывозили. Это я слева, это моя сестрёнка.

В штанишках, в панамках!

Да. Это военный год. Это 1946 год, до школы. Мы приезжали в Егорьевск, там жила бабушка моя, мы на лето приезжали с сестрёнкой Валентиной.

Валентина всё-таки выжила?

Да. Как она выжила: её отправили в Егорьевск умирать, а там во дворе был песок насыпан, и её каждый день выносили летом в этот песок, засыпали песком. Там был выраженный рахит, но она выжила. Мама поехала с ней туда прощаться. А она выжила, встречает её, на ножки встала! Случайно выжила. Потом мама её забрала домой, она серьёзная такая у нас была.

Потом пионерские лагеря были. Пирамида была такая.

Где пионерские лагеря были?

Ездили в Пески. Это тоже в Песках, пионерки. Ездили каждое лето либо в Пески, либо в Берхино на одну смену. Остальное лето были дома во дворах.

Это уже медучилище.

Где медучилище находилось?

На Пушкина, где артучилище, там было деревянное здание.

Не каменная усадьба?

Усадьба, старое такое здание, может быть, двухэтажное. Артучилище было через дорогу, в этом районе.

Это студийная фотография или во дворе?

Во дворе школы. Это первый или второй курс. Это девочка из Белоруссии, приехала поступать к нам.

У вас во внешности есть что-то восточное…

Я не взяла фотографию родителей, это мама и отчим, я не взяла фотографию папы. Я на папу похожа.

Сохранились фотографии внутри квартиры, во дворе?

Нет. Вот коммунальная кухня. Это отмечаем праздник, Октябрьский что ли. Это не на Пионерской, это мы в гостях, в Коломне, где-то на улице Октябрьской Революции старый дом был, это 1964 год.

Вы в очках здесь?

Да. Это восьмой класс, 26-я школа. Это наши учителя: этот литературу преподавал, этот – географию, это математик. Преподаватели молодые.

Форма была?

Да, но это мы не в форме. В 26-й школе была очень строгая форма.

Воротнички видны...

Это не в форме, это обычная одежда. Форма была чёрный фартук, белые воротнички, манжеты белые. Это во дворе школы.

Сейчас здание оштукатурено, раньше было по-другому.

Да. Перед началом фильма всегда музыка играла, оркестр. Стояли аппараты с газированной водой перед входом, можно было взять дешёвую воду без сиропа, а можно с сиропом, и сиропы разные были. Мороженое было в вафельных стаканчиках: была форма, туда клалась вафелька, сверху мороженое, и оно выдавливалось. Было очень вкусное мороженое.

На танцы мы ходили в городской сад. В «Бобры» не ходили – было далеко. Перед началом на сцене сидел военный оркестр из училища. Начиналось всегда вальсом, и мы открывали вальс, мы с подружкой кружились. Потом начинались танцы, было очень много народу. Каждый выходной ходили на танцы, когда в школе учились, в старших классах. Перед началом танцев ходили на большую улицу Октябрьскую – на Большуху – гуляли по этой улице, парами, тройками, а потом уже шли на танцы. В Берхино ездили на катере, в поход туда ходили с ночёвкой. Там такие отвесные берега, ставили там палатку и оставались с ночёвкой; несколько раз ездили на отдых – в школьном возрасте и когда училась в институте, туда приезжала.

Спасибо большое, Наталья Александровна, за наш разговор.