Резиденция август – сентябрь 2024 г.
В Арткоммуналке резидент и антрополог Иван Сапогов разрабатывал тему эссе о советской даче и её месте в культуре. Иван разобрал роль буколического воображения, производящегося и потребляющегося на даче. Без внимания автора не осталась парадоксальная связь индустрии и городской сельскости дачи – антрополог проследил, как индустриальные объекты и сети неформального обмена влияли на дачное строительство Коломны. Деиндустриализированная на первый взгляд отрасль советской экономики предстала тесно связанной с производством и продолжающей тотальный художественный проект авангарда в его позднесоцреалистической форме.
Как авангардный проект, ставший скрытым двигателем советской культуры, индустриализировал воображение насельников советских дач? Каково положение дачи в системе советского потребления? И каким образом дачный участок, с которого как будто изгнано всё индустриальное, оказывается точкой сборки продуктов местной промышленности?
Советская дача — явление трижды парадоксальное.
Во-первых, под словом «дача» скрываются, по крайней мере, два совершенно разных этнографических комплекса. Довоенная дача — это большой участок, серьёзный дом, где можно жить и зимой (хотя, как пишет Л. Чуковская, без особенного удовольствия: «рукомойники в сенях, пахнет кухней, мокрые дрова возле печек – убогий, нелюбимый мною, дачный зимний уклад». Дача позднего социализма – это опрокинутый набок многоквартирный дом дачного кооператива. Большой метраж участка писателя или художника объясняется не столько социальным расслоением сталинской меритократии, сколько чисто утилитарной задачей: дача писателя – это завод по производству буколического воображения. Которое, через тиражирование (соцреализм, настаивает Б. Е. Гройс) производит публику, достойную себя – позволяет советскому человеку вообразить свои шесть соток как портал в природу, воспетую Пришвиным и Паустовским.
Во-вторых, дача – это и привилегированный объект потребления, и место ссылки старых, почти отживших своё вещей. С одной стороны, дачу сначала нужно получить, потом для дачи нужно многое достать – кое-чему, например, железу или кирпичу, «приделать ноги» на родном предприятии, кое-что выменять или купить. С другой стороны, дача перерабатывает старые вещи – даже старые оконные переплёты могут послужить материалом для её стен. На дачу вывозятся предметы, которые жаль выкинуть – вдруг пригодятся, дача обставляется мебелью, которая когда-то была в моде, украшается пресловутыми «сервантиками застоя», давно вышедшими из фавора.
В-третьих, дача представляет собой одновременно и отдых от индустрии, и место приложения её продуктов. Занятый в индустрии получает дачу, чтобы отдохнуть от работы на заводе – но за собой он приносит индустриальные элементы. Главный инженер одного из коломенских предприятий достал на станции пропитанные креозотом шпалы и стоит из них дачный дом – по его мнению, этот материал очень долговечен. Отец Владимира Архипова выбирает ещё более прочный материал: первый этаж – самодельные блоки из цемента и керамзита, второй – железобетон, арматура для которого была добыта с завода, где он работал, а цемент – с щуровских предприятий, расположенных за Окой.
Домик коллекционера Владимира Архипова, ставший основным объектом исследования, отражает парадоксальность советской дачи.
С одной стороны, его облик достаточно типичен для советский дачи: вытянутое вглубь участка строение, фасадное решение с пятиугольным щипцом в мансардной части восходят к типовому проекту № 18 из альбома «Архитектура и строительство дач» 1939 года издания. С другой стороны, нетипичны материалы, из которых дом сооружён, и обстоятельства их использования.
Владимир Архипов коллекционирует предметы быта, созданные людьми для облегчения повседневных задач. Домик, в котором хранится часть его коллекции, по сути, тоже представляет объект такого рода. Для того чтобы сделать самодельные блоки, из которых был построен первый этаж домика, отец Архипова поменял редуктор и винт в стиральной машине, превратив её в бетономешалку, где смешивался цемент, песок и керамзит. Арматура для второго этажа закручивалась проволокой с помощью самодельного ключа. Для сварки стропильной системы были придуманы санки со сварочным аппаратом.
Резиденция позволила взглянуть не только на конкретный домик в контексте локальной индустрии, но и на дачу как таковую в контексте советской культуры.
О резиденте:
Иван Сапогов – городской антрополог и исследователь архитектуры. В 2024 г. окончил Центр социальной антропологии РГГУ. Резидент-исследователь архангельского центра современного искусства ARKA (2021) и нижегородской студии «Тихая» (2024).