«Вся жизнь моя была посвящена школе»
Рассказчик: Татьяна Александровна Макеева.
Собеседник: Екатерина Ойнас.
Дата интервью: 20 июня 2024 года.
Татьяна Александровна, расскажите о себе.
Сейчас я пенсионерка. Отработала 40 лет в школах в Коломне, а начинала здесь, поблизости, в кремле, в третьей школе.
50 лет назад, 6 марта 1974 года, я пришла работать в третью школу пионерской вожатой. Сама территория кремля была для меня неизвестна – я совершенно из другого микрорайона родом, и поэтому для меня это было всё абсолютно новое. В то время все церкви были разрушены, там везде были склады, спортивная школа, что-то такое. И везде бегали школьники любопытные. В монастырях жили люди. Причём в Новоголутвином женском монастыре, в сохранившихся в корпусах, в кельях монашеских были коммунальные квартиры: большой длинный коридор – и комната, комната, комната, комната… Мне приходилось к ребятам туда ходить, поэтому всё это для меня было в новинку и интересно. Это был женский монастырь, а Брусенский монастырь назывался мужской, потому что когда-то его создавали как мужской. Вот там и в жилых корпусах кирпичных жили люди, и на территории монастыря были построены домики, домики, домики, домики, и там тоже жили люди. Те, кто побогаче, имели дома на улицах Казакова, Кремлёвской, Лажечникова… То есть это был достаточно густонаселённый микрорайон.
Работа вожатой заключается в том, чтобы работать с детьми. И я вместе с ребятами облазила всё – все закуточки, все закоулки, все развалины. То есть всё-всё-всё-всё-всё-всё буквально! Местные жители, особенно Брусенского монастыря, заинтересовались: это что тут за девка такая бегает? откуда такая деловая появилась у нас тут? Они же все друг друга знали. Как выяснили, не знаю, но выяснилось, что девка-то наша! Оказалось: моя бабушка Нюша работала в восьмой школе (это там, где современный краеведческий музей) уборщицей. А в подвале школы были оборудованы жилые комнаты – там жила и уборщица со своими детьми (у неё было четверо, мал мала меньше), и даже учителя жили. То есть это всё было заселено. И вот эти старожилы выяснили, что Нюша-уборщица (которая вообще уехала-то в конце 1940-х годов оттуда, а они её помнят!), и младшенькая её, Раечка, 1934-го года рождения – это мои ближайшие родственники. И когда они выяснили, что я Нюшина внучка, меня приняли за свою. И если кто-то спрашивал, чья это такая деловая тут у нас бегает, они говорили: «О, Таня-то? Наша. Нюши-уборщицы внучка!» Вот так я стала своей.
Я недолго проработала в третьей школе вожатой – четыре года. Но вот судьба: спустя десять лет я вернулась туда директором. То есть с третьей школой у меня связаны самые хорошие воспоминания.
Татьяна Александровна, вы рассказали, что вы с ребятами тут буквально везде всё облазали. Может быть, вспомните какие-то истории? Что происходило во время этих экспедиций?
Нет, таких историй особенных мне не помнится. Понимаете, в те времена вожатая (называлась старшая пионерская вожатая) это был человек, который организовывал в школе всё, помимо уроков. Поэтому походы, «Зарницы», сбор макулатуры, металлолома… Вплоть до того, что приходила в школу на работу, а директор говорит: «Так, Славка в школу не пришёл, иди буди». И я шла, напротив монастырь, я шла в квартиру: тёмный коридор, всё навалено, наложено… Я иду, откуда-то из темноты. «Ты к кому?» То есть меня знали. Ну, я называю фамилию, к кому я иду. «О, господи, упадёшь ты тут! Пошли. Так, тут перешагни, тут таз, тут… а, сосед лежит, ладно…» Ну, пьяный. И вот так я ходила. То есть вообще, конечно, с точки зрения современной микрорайона был страшный: ни освещения, ни фонарей, эти развалины… Люди тоже были разные. Ну, как-то вот так свободно ходила.
Из интересного, например, сбор макулатуры. В школу должны принести все макулатуру. Несли все, я принимаю с безменом, взвешиваю, записываю – у нас соревнование. И вдруг смотрю – катят огромную бобину деревянную, а на ней намотан картон. В Успенском соборе был склад картонажной фабрики. Как они открыли дверь? Как они выкатили эту бобину с картоном?! Но они прикатили её в школу, во двор, и сказали: «Макулатура? Принимай, записывай на наш класс!» Ну, конечно, получили от меня! Заставила катить назад.
Всякие ребята были. Школа в те времена, в начале 70-х, была очень переполнена. Потому что весь кремль густонаселён. Ближайшие деревни – совхоз Коломенский, посёлок Радужный, Семибратское, Бобренево – все съезжались к нам учиться. И когда восьмую школу закрыли, нашу начальную школу перевели в здание угловое на Лазарева – Лажечникова, потому что мы были переполнены.
«Мамка сказала: отнеси Тане на супец, она же городская!»
А что вспомните о детях? Отличались ли городские от окологородских?
У меня какие-то такие самые добрые воспоминания и от детей, и от взрослых. Например, бобреневские ребята пешком ходили утром в школу – зимой, весной, в грязь. Но у них у всех хозяйство, поэтому они должны были рано утром встать, натаскать корове, свиньям воды, а потом приходить в школу.
К восьми утра?
Да. Однажды по осени как-то идёт в школу Серёжка, я знаю, что он оттуда. Сумка у него с учебниками и в руках авоська, сетка такая, а там свёкла, моркошка, капуста. Я говорю: «Ты куда идёшь?» – «К тебе. Мамка сказала: отнеси Тане на супец, она же городская!» И я получила вот такой от родительницы, от мамки, подарок! Интересные, конечно, были. Потом я ушла в городские школы работать, у нас там переводы были всякие. Конечно, они отличались. Но монастырь-то сносили потихонечку, выселяли, и когда я пришла работать в Колычёво, в новостройку школу, там оказалось достаточно много наших монастырских, которые получили там квартиры. То есть всё это взаимосвязано.
Вы и там «наша» была!
Я везде была «наша». Когда я выложила в «ВКонтакте», в «Одноклассниках» свой пост – рассказ о своём юбилее, – я получила много откликов, комментариев. Вот и наша Марина Беляева (экскурсовод музея «Коломенская пастила» – ред.) – моя пионерка. Но самый интересный комментарий, который меня поразил: «Здравствуй, Таня. Я Гера К. из 8 «А», 1978 года». То есть они уверены, что Таня помнит всех! А Таня после этого 40 лет отработала в школе. Сколько у неё их было?! Но попереписывались, я вспомнила Геру, я нашла его фотографии, ему переслала. Всё замечательно. Он мне прислал и свой дом, и жену, и собаку, и дочку – фотографии. И, видимо, потом он подумал, что вдруг я ему не поверю, и присылает мне вырезку из газеты: Герман К. назначается генеральным директором крупного морского порта в городе Находка. Мужику 60 лет, такая должность, забот вот столько, возраст уже солидный! А он помнит Таню-вожатую! Значит, было хорошо!..
Татьяна Александровна, вы сказали, что это был не ваш район. А где вы-то жили?
Я жила на улице Леваневского, а училась я в пятой школе, это там, где напротив трамвайного депо сейчас спортивная школа по гимнастике. Там была школа, вот там я училась. Поэтому, конечно, для меня этот район… Но со временем он стал для меня настолько родным, что до сих пор самое любимое место моих прогулок – это Коломенский кремль.
«Школа была заставлена огромными корзинами, полными яблок»
А что вспомните из своего школьного детства?
Я помню свою пионерскую вожатую, из-за которой я и стала потом пионерской вожатой. У нас была вожатая Корницких Тамара Васильевна. Мы были настолько активные, мы были настолько деловые, нам было настолько это интересно! Глядя на Тамару Васильевну, на свою бурную школьную активную жизнь – лагеря пионерские, «Артек», слёты, – я думаю: вот это меня подвигло на то, что я сказала: я пойду вожатой! И я пришла сюда вожатой.
Но прежде чем стать вожатой, наверное, пошли в институт?
Нет. Это сейчас все после института везде устраиваются. В то время пионерской вожатой я устроилась, мне было 18 лет. Я поступила заочно учиться в пединститут, чтобы не отвлекаться от основной работы.
Целью была работа.
Да. И окончила институт, потом дальше, дальше, дальше. Но вот эта вся учёба, она мне как бы… так была. Всё, чего я достигла в своей педагогической деятельности, я считаю, что это мои вот эти университеты местные…
Я вспоминаю: у нас у школы был сад.
Это в третьей школе?
В третьей школе. Про те школы пока не говорим, но о них тоже могу бесконечно говорить. В третьей школе был огромный шикарный фруктовый сад. Если представляете территорию, от школы до колокольни и от памятника Кириллу и Мефодию буквально до улицы Дмитрия Донского – это всё был сад. Фруктовые деревья, в основном яблоки, были там и грядочки, цветочки. Это была школьная территория, это был школьный сад. За ним ухаживали дети и учителя. Специальные были уроки ботаники, труда – дети там работали. Я помню, даже по осени овощи (морковка особенно мне запомнилась) мытые лежали на блюдах в столовой, и любители брали эту морковку, грызли. Но я о саде. Весной, в мае, он цвёл. Это красота! Особенно когда со второго этажа школы смотришь: цветущий яблоневый сад, а дальше Москва-река и Бобренев монастырь. А осенью, в сентябре, начинается учебный год – и как раз поспевают яблоки. Собирали яблоки тоже школьники, учителя – тогда это всё было вместе, дружно. И вся школа была заставлена огромными корзинами, полными этих яблок. И антоновка жёлтая, и какие-то красные, я сейчас сорта не помню!.. Причём эти корзины с яблоками стояли в столовой на столах, в коридорах (мы их называли рекреации) прямо на подоконнике, или кто там табуреточку принесёт. Огромные корзины этих яблок! Мне кажется, хрустели, грызли все! Действительно их ели: ребята на переменах, учителя в перерывах. И даже те, у кого не было дома сада, возвращались из школы – портфель и авоська с яблоками!
А сколько такой яблочный коммунизм продолжался по времени? На неделю хватало этого урожая?
Я не знаю, насколько его хватало, но быстро он уходил, быстро.
Сорта не припомните?
Нет, я знаю штрифель, он был такой мягонький, и антоновка, такая ядрёная, крупная, жёлтая. Я уже потом не видела таких. Или мне так кажется… Но таких не видела.
А кроме яблонь? Вишни, кусты смородины – что ещё росло в саду?
Я не помню по поводу кустов. Мне запомнились грядочки, на которых выращивали овощи, пропалывали их. И вы знаете, очень было мало цветов. Как-то тогда не принято было сажать цветы. Были, конечно, какие-то, но в основном яблони. Сад был настолько густой, что там легко было спрятаться. Дети, когда убегали с уроков, по разным причинам, прятались в этом саду, прятались в этих зарослях. Которые поделовее, убегали в кино, в кинотеатр «Восток». И когда эти побеги были массовыми, директора меня вызывала: «Так, иди, они теперь там все на сеансе!» Я приходила в «Восток», говорила: «Здравствуйте». – «О, опять пришла!» Служащая открывала вход в зал, включала свет и мне говорила: «Ну, где тут твои?» Они, знаете, так рядочками сидят. Я: «Подъём!» Вставали, за мной гуськом шли, свет в зале выключался, и фильм продолжался.
В школе актового зала не было, и мы ходили проводить всякие пионерские сборы, праздники в кинотеатр «Юность».
Где сейчас КЦ «Дом Озерова».
Он был кинотеатром, назывался «Юность». И на втором этаже огромный зал был без кресел, без всего. Мы там выстраивали всех с флагами, со знамёнами, с барабанами, с горнами, проводили праздники.
Вы сейчас рассказали про сад на основе воспоминаний 1970-х годов. А дальше? Когда этот сад перестал существовать, вы не вспомните?
А я не знаю, как он перестал существовать. Когда я была назначена сюда директором в 1984 году, он уже был заросший, запущенный, это уже были такие дебри, покосившийся забор, развалившийся. Для меня, как для директора, это была головная боль уже, потому что надо было что-то делать. И в то время как раз передавали храмы православной церкви. Мне запомнилось, что ко мне пришёл Николай Иванович Качанкин, как он представился, его поставили как раз настоятелем Успенского собора. Он пришёл ко мне с такой просьбой: забор разваленный очень близко подходит к шатровой колокольне, а они планируют делать ремонт шатровой колокольни, реставрацию, и можно ли им отодвинуть немножко этот забор? «Ну, буквально на метр. Мы вам поставим новый, тесовый…» Я как услышала, что мне новый забор поставят!.. «Да можно! Двигайте, куда хотите!» Действительно, забор они поставили. Со временем всё это пришло в упадок… А уж как там вырубали, как это вычищали, я этого уже не помню. Я уже пошла дальше, дальше, в школу.
Сколько вы были директором третьей школы?
В третьей школе я директором была буквально немножко, два года. Школа старенькая. Все коммунальные системы старые, всё это рассыпается, разваливается. Крыша течёт. Под школой котельная, которая топилась углём. Так вот, привезти зимой уголь – это была проблема директора. Найти истопников, которые бы круглые сутки топили вручную, кидали руками уголь в котлы, – это тоже была проблема. То есть хозяйственные дела были даже не столько трудны, сколько отвлекали от работы с ребятами. А я всё-таки не хозяйственник. Я начала потихонечку ремонтировать, всё, что могла, я там сделала. А в гороно тогда потихонечку начала капать: отпустите на свободу, на волю! И вырвалась, назад, в свою 15-ю школу. 30 лет я отработала в Колычёве, в 15-й школе. Но это уже другая история.
В каком году вы стали работать в 15-й?
15-ю школу в Колычёве открыли 1 сентября 1982 года. Строил и открывал замечательный директор Иван Александрович Поляков. Собрали новый коллектив из разных мест. Но тогда всё было под руководством коммунистической партии, и поэтому идеалогический отдел партийный вызвал меня, вызвал его и нам сказал: «Мы вам даём новую школу, вы будете вместе работать. Сложно. Она не совсем достроена. Сложно в том, что коллектив разный». ГеГанна Михайловна Галанцева, инструктор горкома партии незабвенная, которую все боялись, сказала: «Либо вы, ребята, вдвоём вытянете, справитесь, либо вас сожрут». И мы справились. Мы создали необыкновенную школу! И вдруг в 1984 году, спустя два года, опять же та же Ганна Михайловна сказала: «Молодец, девушка, ты хорошо поработала. Теперь иди назад в третью, подчисть там». Сопротивляться нельзя было, я не хотела. Ну, пошла. Вот так. И поэтому, когда я оттуда вырвалась, я вернулась назад, к Полякову. И в 15-й я работала до 2013 года. Тоже хорошо было. Но тут я уже была на должности организатора внеклассной, внешкольной воспитательной работы. А потом я стала социальным педагогом – это было нововведение: ещё нигде не было этого понятия, но времена заставляли уже заниматься проблемами. И так вот я отработала почти. 40 лет там. Такое количество учеников и родителей за эти годы, что многие помнят, но я не всех узнаю. Поэтому прошу прощения!..
Какой период в своей профессиональной жизни вы считаете самым удачным, счастливым?
Я считаю, что всё сложилось удачно. В основном, конечно, моя профессиональная судьба, вся жизнь моя была посвящена школе, причём воспитательной работе с ребятами. Я не администратор. У меня были прекрасные отношения с коллегами. Многие из моих выпускников по 15-й школе – школа была огромная, полторы тысячи, – окончив школу, поступили в пединститут, после пединститута пришли работать. И сейчас они продолжают работать в 15-й школе, мои девочки, как я их называю, и педагогами, и завучами. Так что, пожалуй, самое счастливое вот это время, когда я работала с ребятами.
«Даже понятие “давали квартиры” сейчас непонятно…»
А как менялся город на протяжении вашей жизни? Разные части этого город – и старый, и Колычёво?
Ну, про кремль я сказала. Когда приняли решение реставрировать всё, стали выселять. Вдоль всей кремлёвской стены, с внутренней да и с внешней стороны, со стороны Маринкиной башни, стояли деревянные домики. Они прямо были напиханы, люди жили. Постепенно это всё сносилось, убиралось, людей переселяли.
А сносилось-то с напряжением со стороны хозяев этих домиков? Люди сопротивлялись каким-то образом этому?
Я не знаю подробности, но, судя по тем хибаркам, которые это были, получить, например, квартиру в девятиэтажном доме в Колычёве – это вообще запредельное счастье! Это была радость необыкновенная – эти переселения и переезды. Люди же все здесь жили с печками, это проблемы: дрова, уголь и всё прочее. Поэтому была великая радость, что они туда переехали. А когда Колычёво начали застраивать, это же было голое поле. Колычёво – это вечная стройка в моём понятии. Потому что когда построили 15-ю школу на пустыре, на берегу такого оврага, который идёт от кинотеатра «Русь»: с одной стороны 16-я школа уже была, а мы с другой, 15-я. Когда я туда пришла – это было голое поле, кругом строительный мусор, каркас бетонный. Иван Александрович такой радостный: «Это будет школа?!» Потом по каким-то лестницам, самодельным настилам поднимаемся на третий этаж, в какой-то проём. «А это будет твой кабинет!» Чудо было! К сожалению, он умер, в этом году было 25 лет со дня смерти. Я вспомнила. Чтобы все вспомнили, я сделала пост в соцсетях. Вспомнили. Хороший был человек.
Колычёво заселяли, достраивали. Причём люди, которые не жили там и приходили первый раз, приезжали даже ко мне в школу, удивлялись, как я вообще ориентируюсь, где какая улица, где какой номер дома. Это же неразбериха! Я говорила: «Что здесь непонятного?!»
Был интересный случай. Должны были приехать москвичи. И я им говорю: «Я на работе, в школу приезжайте». Они приезжает в Голутвин, спрашивают, как доехать до Колычёва. У них адрес: бульвар 800-летия Коломны, дом 9. Они доезжают до ЖБИ (завод железобетонных изделий – ред.) на трамвайчике, выходят и спрашивают, где бульвар 800-летия Коломны. Им показывают направление. Они идут дальше, выходят на высокий крутой обрыв оврага, спрашивают: «А бульвар где? Подскажите». Им опять люди показывают на этот овраг и говорят: вот! Они не понимают – ищут, наверное, Чистопрудный бульвар или что-то такое похожее! В общем, в итоге они бродили-бродили, подходят к зданию школы и говорят: «Это же школа, наверняка они знают, где 15-я находится!» Подходят – вывеска 15-й школы, поднимаются ко мне и говорят: «Тань, но всё-таки бульвар-то где?» Я подвожу их к окну (второй этаж, окно учительской) и говорю: «Вот!» На овраг показываю. «А-а-а…» А вы говорите, как строилось. Так и строилось!
Помню я, что Колычёво заселяли очень быстро, дома лепили очень быстро. Были квартиры, которые людям дали, и много было домов девятиэтажных, в которых были общежития – ДСК давали своим рабочим. Это мы называли общежитием, а так у них современная коммунальная квартира была. Я входила, стучала или звонила, входила в коридор: комната одних родителей с ребятами, комната других, общая кухня, общая ванная. И вот так жили.
Часть коммуналок, получается, перекочевала в эти новостройки? Это на какое-то время? Потом опять стали людей расселять по квартирам?
Нет, я думаю, что ДСК, домостроительный комбинат, который строил Колычёво, набирал рабочих. А чтобы привлечь специалистов, им нужно дать какое-то жильё. И тогда в часть квартир, которые они построили (я уже не знаю, как это оформлялось, но это была не собственность), заселяли семьи рабочих именно домостроительного комбината. Хотя в один дом, я знаю, ул. Весенняя, 6, заселял Коломзавод своих. Но там уже квартиры давали. Даже понятие «давали квартиры» сейчас непонятно… Работала семья на Коломзаводе – бесплатно получала двухкомнатную или трёхкомнатную квартиру. А сейчас уже там внуки живут.
«В Минске недельки две побудешь, вдруг звонят друзья из Риги»
Важное событие – 800-летие города. Вы помните что-то об этих днях?
Школьники, и я с ними, участвовали во всех этих мероприятиях. Тогда было очень много демонстраций, шествий всяких, митингов – везде школьники были. На 19 мая мы делали свой собственный парад пионерских организаций, маршировали вот здесь, перед Лениным. Чудесно было! А само 800-летие – это же 1977-й. Находились ребята на мероприятие, но участия не принимали. Это уже настали времена массовых театрализованных представлений. Скопление людей было огромное, но не видно, что там происходило. Действо, например, было у Маринкиной башни, со стороны улицы Октябрьской Революции. Мы пришли. Пришли не потому, что нас согнали, а потому, что нам было интересно. Но мы ничего не увидели. А почётных мест в первых рядах нам не досталось.
Какие-нибудь городские события повлияли на вашу жизнь или отразились на вашей биографии?
Я всегда была в гуще всех событий. Всё, что происходило в городе – и с ребятами, и сама… Как мне кажется, всё шло своим чередом. Например, на всех партийных конференциях, комсомольских конференциях, съездах, слётах местного значения было приветствие пионеров. Я готовила детишек – со стихами, с барабанами, с горнами они выходили в эти ряды дворца культуры им. Ленина (сейчас ДК «Коломна»), он был тогда уже построен. Всё приходилось делать, репетировать, организовывать.
А что летом происходило в вашей пионервожатской деятельности? Как вы лето проводили с детьми?
Лето! Летом сессия! Я никогда не ездила работать в пионерские лагеря. Наверное, оттого что основная работа моя такая, что мне уже было не до того. Я училась заочно, летом у меня был месяц сессии, второй месяц отдыхала сама, путешествовала и старалась сил набираться.
Не расскажете, где путешествовали летом, что могли себе позволить?
Зарплата вожатой была достаточно небольшая: сейчас я не помню уже, 70 или с подработками 90 рублей. Недавно только вспоминала этот момент, потому что сейчас уже не путешествую. Могла себе позволить купить билет на поезд, доехать до Симферополя, на качуре в Керчь. Там у родственников загорали, отдыхали и всё прочее. Оттуда на самолёт в Симферополь – в Белоруссию, в Минск, к родственникам. Везде были друзья, поэтому я гуляла, общалась, очень любила всё смотреть. В Минске недельки две побудешь, вдруг звонят друзья из Риги: «Мы тут все собрались, а ты где?» Я говорю: «Я рядом! Сейчас!» Самолётиком в Ригу. И по осени, когда домой возвращалась, опять через Минск (а улетала-то я в сарафанчике в Крым!), в Минске на меня сестра надела, как сейчас помню, своё кримпленовое бежевое пальто, обмотала всеми шарфами, потому что уже похолодало. Конец августа – мне надо возвращаться. Так путешествовала. И ведь могла себя позволить!
Это в 1970-е годы?
Да. Это было в 70-е. В 80-х, когда я работала уже в 15-й школе, уже была зарплата побольше, потому что должность была уже административная. Я уже часы вела, уроки истории, так что уже могла гульнуть.
«Гороховая кофточка меня спасла»
Ведь вы были всё время на виду, и наверняка вам хотелось, чтобы у вас была красивая одежда. Как вы справлялись с пошивом платьев, с добыванием модных жилеток, юбок или ещё чего-то?
По поводу одежды вообще очень интересно. Например, в 70-е даже как-то и не заморачивались: в чём ходили, в том и ходили – чистенько, аккуратненько, не хуже всех и всё. В 80-х уже хотелось во что-то нарядиться. Проблема была в том, что я была всегда девочка полная, а в магазинах на полных женщин не было одежды. Советская промышленность наша предполагала, что если толстая женщина, значит, старая. И поэтому все те наряды, которые продавали в магазине, по фасону, по материалу, по расцветкам были старушечьими. Но появились уже первые дорогущие магазины, бутики, и даже на толстых. Хотя вначале мы ездили специально в Москву в магазин для полных людей, был такой магазин женской одежды, и там покупали себе – мы, молодые люди, которые не могли одеться.
С одеждой ещё такой случай. Началась у нас уже перестройка, то есть пошли у нас уже рынки. Вся Коломна одевалась в Голутвине на рынке. Все! От мала до велика. Вот это был самый опасный момент. Потому что купила на рынке кофточку. Пришла на работу в обновке! Уроки. Класс открываем. Пятый. Три сидят в кофточках такой же горошек. Проходит несколько часов, переходишь в девятый, десятый – ещё две в таком же… С одного все рынка! Вот после этого я стала стараться пусть что-то, но только в магазинах, только не с рынка… Хотя гороховая кофточка меня спасла. В 15-й школе я получила классное руководство пятиклассников. А школа огромная, и здание начальной школы – это отдельный блок. И когда они в пятом классе переходят в основное здание, где так много людей, им это нравится, они начинают бегать, теряться. А главное: я классный руководитель, меня надо запомнить. Поэтому у меня была такая в горох блузочка, и я ходила в ней всю неделю, чтобы они зрительно меня узнавали в этой массе. А у учительницы химии была почти такая же – другой расцветки, но горох. И вот поначалу она идёт в начале коридора (а коридор длинный!), а мои из-за угла выбегают и говорят: «Вот она!» И бегом! По полу скользят, перед ней тормозят… «Блин, не та!» Разворачиваются и убегают. Потом смеялись в учительской: «Ну, Татьяна Александровна, твои сегодня выдали!» Я говорю: «Хорошо, что культурно сказали: блин!» Так что всякие были интересные моменты. Я любила и люблю свою работу.
«Хотя жили не бедно, но собирались в складчину»
А что с музыкой? Что вы слушали в 70-е, 80-е? Какие были возможности слушать музыку? В каких ситуациях?
У нас были пластинки. Был телевизор, чтобы посмотреть всякие вокально-инструментальные ансамбли, только там, больше нигде. Потом появились пластинки, у нас были проигрыватели, потом появился магнитофон. Но это были в основном, почему-то мне помнится, ВИА, тогда была такая мода. Белорусы – моя отдельная любовь: «Песняры», «Сябры»… Сейчас даже не могу вспомнить конкретно, что мне нравилось.
Как отмечали праздники дома? Что, например, готовили для праздничного стола? В вашей семье.
Салат оливье! Действительно, праздники – это очень интересная история. На праздники принято было собираться всей роднёй. В основном, кто с кем близко дружил. Например, у мамы была большая семья: два брата, она, сестра. Но они на свои праздники собирались в доме, где жила бабушка Нюша, на ул. Пионерской. Я помню огромный стол. Салат оливье по великим праздникам. Отварная картошка. Укропчиком. Соленья – огурцы, помидоры, квашеная капуста. По большим праздникам варёная колбаса. Почему-то мне запомнилось сало, сало из мясного было. Хотя жили не бедно, но собирались в складчину, то есть заранее обговаривали, кто что принесёт. Причём деньгами никогда не складывались, а именно несли продукты. И вот этот огромный стол. Нас, детей, сажали в другую комнату, нам тоже накрывали стол – потому что здесь на столе была выпивка, водка. У нас самый большой праздник – это «Ситро». Воспоминания детства! Мы поели, выпили, сладости съели – нас на улицу гулять. Они пели песни. Хором! Все мне казались такими голосистыми!
Дом, где я жила, – это мой родной дом, и сейчас я там живу, на улице Леваневского. Это был район частных домов. Перед нашей улицей до проспекта Кирова не было никаких построек, это было поле, которое засаживали картошкой. А там, где санэпидемстанция, был конный двор, лошади. И всё. Здесь Ленина, всё остальное, площадь Советская – всё это маленькие частные домики. Дома на нашей улице – это давали участки в 1939 году деревенским, которые работали в городе на заводе. И поэтому моя бабушка со своей сестрой перевезли сюда дом из деревни, с рук, пополам, и здесь обосновались. И вся моя жизнь там прошла (правда, конечно, уезжала я в Колычёво). При доме было пять соток земли. Воспоминания моего детства – деревья, кусты смородины и крыжовника и трава. Никаких огородов, никаких грядок, никаких цветов. Это сад. Причём папа привозил палатку, небольшую такую, солдатскую, ставил, как сейчас помню, посреди сада на колышках. И мы в этой палатке играли, кругом эта зелень!.. Это было в начальной школе, конечно. Но меня до сих пор поражает, что никаких ведь не было огородов! Приехали-то они – деревенские, в деревне-то у них наверняка это было. Нет!.. И вот некоторые деревья последние сейчас только выпиливаю, потому что уже старенькие.
В школьные годы ездила в пионерские лагеря: в «Северку» в основном, потому что матушка работала в системе торговли, в «Артек»…
«Папа нашёл маму в магазине у поросят и за яблоки купил»
Может быть, вспомните что-то про магазин «Три поросёнка»? Мы сейчас находимся с вами в доме, где в 60-е, в 70-е находился этот магазин.
Этот магазин связан с моей матушкой. Я даже принесла парадную фотографию всех работников этого магазина во главе с мужчиной-директором, я не помню его фамилию, и где сидит моя мама, лет 18-ти. Мама пришла работать в этот магазин продавщицей в 16 лет.
В каком году?
1950-й, наверное. Она была очень маленького роста. Из-за прилавка её было не видно. Поэтому ей ставили такие поддоны деревянные один на один, чтобы её было видно, продавщицу, которая там стояла. Здесь она начинала. Так что у меня, хочешь не хочешь, с этой частью города всё связано. Сама я этот магазин почему-то не помнила. Наверное, было очень далеко нам всё-таки с нашего микрорайона сюда ходить. Хотя за керосином ходили, лавка была около Пятницких ворот, там, наверное, где сейчас Музей-Навигатор. Вот сюда оттуда ходили за керосином. А позже уже привозной был и хлеб, и керосин, и всё.
Как долго мама проработала здесь, в магазине? У неё были какие-то воспоминания об этом месте?
Я сейчас уже не вспомню точно по датам. Но она росла и продвигалась. Она начинала продавщицей, потом директор заставил её поступить в техникум торговый, сказал: «Девочка, тебе нужно образование!» Она поступила в техникум, потом окончила институт и уже дальше пошла, пошла, пошла, пошла…
А техникум какой окончила?
Техникум советской торговли в Москве.
Заочно, получается, то есть она и работала, и училась?
Не помню я таких моментов. Нет, я так думаю, что она училась, когда свободна от работы была, потому что у неё сохранилось несколько фотографий тех времён с подругами, там они в Москве… Сейчас этого я не помню, я в основном помню только про себя. Хотя вот вспомнили «Три поросёнка», я вспомнила, что матушка здесь работала. Но мне запомнилось, потому что смеялись, что папа её нашёл у трёх поросят, маму мою.
Они познакомились здесь?
А купил за яблоки!
Папа родом оттуда, с Леваневского. Мама в то время жила уже на Пионерской, в районе молокозавода современного. Где уж они там познакомились, сейчас история умалчивает, но ухаживал он – ходил сюда, приходил в магазин, приносил ей шикарные яблоки из своего сада, угощал. Это был подарок. Ну, встречал, провожал. Поэтому так у нас говорили, что он нашёл её в магазине у поросят и за яблоки купил.
Это такая прибаутка семейная была?
Это была такая семейная прибаутка, легенда, но она правдивая. И всю жизнь вместе прожили, до самого конца. И всё нормально.
А где дальше мама работала? В каких магазинах?
Сейчас не помню про магазины. Был какой-то магазин на улице Пионерской, но потом она в торг перешла, в управление, и работала товароведом, старшим товароведом…
«Они на лыжах, я за ними в валенках по сугробам»
А как часто и по каким случаям ездили в Москву? Вы ездили в основном в театр или в магазины? И каким образом добирались?
Из детства я помню, что у моей подруги была очень интересная матушка. Она покупала нам билеты, брала нас двух и электричкой возила в театр и обратно. Потом уже все поездки в Москву были организованы на автобусах. Очень много я ездила с ребятами: и в Горки Ленинские, и сама Москва, и мавзолей, и все музеи… Но это уже было всё организованно. И у меня как-то вся Москва была связана с поездками вот такими. Хотя по молодости я очень любила одна ездить туда, приезжала на электричке, переобувалась из туфель в тапочки летние и гуляла – по Красной площади, по всем улочкам, по Арбатам пешком… Когда приезжала электричкой, выходила в Голутвине, я опять надевала каблуки. Вот Москва для меня была такая. Хотя, говорю, с ребятами очень много ездили. Например, ещё в третьей школе был организован Поезд дружбы, и туда собирали группы школьников из разных городов, мне кажется, даже Московской области, и вот мы с ребятами (и учительница ещё была, две мы были взрослые) ездили. Поезд дружбы шёл по маршруту Керчь–Новороссийск–Волгоград. Это был плацкарт. Но мы рисовали какие-то стенгазеты, готовили номера художественной самодеятельности, то есть мы умудрялись ещё в поезде проводить вот так досуг. Здорово было…
То есть вы приезжали в место, и что там происходило?
Мы приезжали, там были организованы всяческие экскурсии в музеи, по городу. День мы гуляли, кормились, потом мы возвращаясь в поезд. В поезде мы спали, переезжали в другой город – и всё опять так же, и опять. То есть у нас ночёвка, как таковая, была только в поезде. А вот когда я была ученицей, мы ездили с нашей вожатой Тамарой Васильевной в Ленинград. Вот там, я помню, она каким-то образом договаривалась со школой, и мы ночевали в школе на матах спортивных в спортзале. Это уже были какие-то личные контакты. Хотя к нам тоже приезжали ребята и точно так же ночевали. А куда деваться?
Может быть, вспомните что-то, связанное с нашими реками – с Москвой-рекой, с Окой?
Я как-то с реками не была связана. Не помню, какие это были годы, мы ходили на Оку смотреть ледоход. Это было очень красиво – эти заторы льдин, этот треск, этот вал! А ещё смотришь в Колычёве с высокого берега – вот это было здорово. Москва-река – это было своё, что-то обычное, природное…
А о парке 50-летия Октября есть у вас воспоминания? Что там происходило?
Шашлыки! Я не помню, когда его закладывали, и я в этом не участвовала. Но когда я пришла работать в 1982-м в 15-ю школу, это уже был лес. В народе это называется роща: куда пойдём? – в рощу. На лыжах кататься куда? В рощу. Уроки физкультуры – лыжня была самодельная – там проводились. Какие-нибудь школьные соревнования: они на лыжах, я за ними в валенках по сугробам, через посёлок, через деревню – туда в рощу. А вообще люди там отдыхали. И действительно делали шашлыки, поляну накрывали, расстилали всё. Это было такое вот место. Ну, Колычёво – многоэтажные дома, ни одного деревца, ничего! Это глазам даже плохо. И вдруг лес перед тобой!.. Вот это я помню. Потом её стали уже оборудовать более-менее. Ну, как оборудовать? С той-то стороны частники дома построили, так что там от рощи уже ничего не остаётся. Хоть в проекте и есть у них, что они там всё делают, облагородят… Я просто посмотрела, тот парк 50-летия Октября, который закладывался, потихонечку вырубают, и там строят такие коттеджи! Как местные деревенские говорят, «наша Рублёвка». Потому что там такие дома, и при каждом доме территория – это всё вырубленные деревья, жалко.
Мы заканчиваем, может быть, вы о чем-то ещё хотели рассказать?
Вы знаете, я говорить могу бесконечно, особенно про школу. Третья школа – это была моя юность, моё начало, а пятнадцатая школа, колычёвская, – это уже всё зрелые, взрослые годы. Но пятнадцатая школа, где у тебя полторы тысячи, до двух тысяч учеников, – это совсем другое государство, это совсем другая история.
Мы сейчас тогда посмотрим фотографии.
Вот эти «поросята», мама в середине. Я так понимаю, что это 50-е, до моего рождения. И весь коллектив на фоне витрин.
Да, это вот заведующий, Виктор Семёнович Королёв.
Знаете, с возрастом я стало жалеть, почему не подписывали фотографии…
Это в зале школы пионерский праздник: баянист, на сцене дети выступают – это всё я готовила.
Это мы на Блюдечке (сквер у слияния Москвы-реки и Коломенки – ред.). На перемене выбегали все на Блюдечко, дурачились, фотографии делали.
Вот третья школа, 1975 год, на демонстрации. Несут эмблему школы. Дальше с флагами идёт делегация школы. Вот так мы ходили на ноябрьскую демонстрацию – одеты все тепло. Причём все рядились, наряжались.
А вот я делала коллаж по третьей школе, к юбилею, 1974-й год, это я на ступеньках школы 50 лет назад. А вот это новый забор, которым огораживают этот сад. Просто его обновляли, он до этого был старенький.
Это уже дома, которые идут вдоль реки, улица Дмитрия Донского. То есть видите, насколько была школьная территория большой. Очень большой! Там были хозпостройки во дворе, котельные. А вот так выглядела третья школа в то время со стороны площади Соборной: огромные деревья, кустарник, не было мощения улиц.
Вот фотография 1977-го, показывает, какая разрушенная Тихвинская церковь была. Посмотрите, какая дорога, заросли, кусты, разрушенные церкви. И я в кримпленовом пальто – тогда было очень модно. И очень модно было делать химию. Я в кудрях!
Про это мы не поговорили, про химию.
Мы много о чём не поговорили… Это мои комсомольские билеты. А вот такие значки у нас были: «Ленинская поверка», «Поверка», «Ударник». Я такая активная комсомолка была!.. «Ударник летней четверти». Летняя четверть – это были трудовые лагеря. Это отдельная песня! Когда выезжаешь с ребятами на четыре недели, к концу уже совсем падаешь! А куда деваться? И живёшь в бараках там с ними, и работаешь.
Вот это бабушки Брусенского монастыря, которые определяли: «Наша девка-то!» Это бабушка Нюша. Это на территории Брусенского были такие дворы, дома. Практически везде стояли вот такие столы с лавочками. Они или просто сидели болтали, или в домино играли, в карты, в лото – кому что нравилось. А кругом кирпичные стены тех лет…
Вот эта мне нравится фотография. Я думаю, что это год 58-й. Корыто. Корыто! И тазик. Это моя мама, а это я. И вот такие деревянные дома, которые ничем не обделаны, только паклей проткнуты.
На Леваневского это домик?
Нет, я думаю, что где-то тут. Она же стирать ходила к соседям, я так думаю, за плату подрабатывала. Это точно не наш двор. Сама стиральная доска и тазик, и согнутая мама, которая там стирает…
А вот это фотография моих родственников, я определила, что это 1958 год, потому что малыш, который там завёрнут, – это мой двоюродный брат. Посмотрите на наряды тех лет, как они были одеты. При костюмах, при кепе. Наверное, они прихорошились, чтобы сняться на фотографию.
А что это за место, где это снимали?
Я вначале думала, что это ограда банка, но это не банковская ограда. Видимо, делали какую-то парадную фотографию, потому что вот это тётя Надя, которая родила Серёжку, это дядя Витя, мамин брат, отец этого новорожденного. Почему они все собрались? Может быть, праздник какой-то был – они праздновали рождение этого ребёнка, потому что вот это-то мужики-то – всё семейство наше: Виктор – мамин самый старший брат, Николай – двоюродный брат, бабы Нюши брат Пётр, то есть дядя, мне дед, Василий – муж маминой сестры. Судя по тому, что все мужики собрались на фотографии, наверное, это был какой-то праздник, а после праздника их запечатлели. Может быть, всё-таки это было связано с рождением Сергея. А он у нас родился в 1958-м. Бабушки нарядные все, девочки тоже…
Спасибо вам большое!